ВОРОТА В ХЕРСОНЕС: монастырско-музейные метаморфозы.

Заметка эта, хоть и историческая, но очень даже актуальная. Этим летом привычный вход в Херсонесский музей-заповедник лихо превратили в руины, разумеется, в целях переустройства. Вряд ли общественность широко оповестили о том, как будет выглядеть обновлённая “входная группа”, но в наших силах представить, как она выглядела в прошлом. 

Хотя для заглавной картинки я использовала фотографию средневековой “калитки”, ниже которой расположены ворота в античный Херсонес, рассказывать о том, как попадали в город в древности, формат заметки не позволит. Эта тема дискуссионная весьма. Речь пойдёт о воротах, устроенных монастырём и унаследованных музеем. Однако нельзя не упомянуть о том, что в середине XIX века монахи “угадали” и расположили вход в Херсонес практически в той же точке, что и древние херсонеситы, но, разумеется, на несколько метров выше. Для музея эта точка входа тоже оказалась удачной — именно отсюда прекрасно “раскрывается” площадь раскопок. Монахи не видели древних ворот, когда устраивали парадный въезд в Херсонесский монастырь, ведь руины ещё были погребены под напластованиями земли. Открыл их в 1899 году основатель музея Карл Казимирович Косцюшко-Валюжинич, в процессе раскопок юго-восточного участка оборонительных стен. Эти башни и куртины и сейчас поражают нас своим монументальным величием и красотой (кто понимает :) ).

В XIX веке, когда происходили события, о которых я хочу рассказать, музей располагался в небольших строениях на берегу Карантинной бухты и, чтобы попасть в него, нужно было свернуть, не доезжая немного до нынешнего входа, в пролом древней стены и проследовать вдоль бухты на небольшой мысок.

 

Вернёмся во времена после присоединения Крыма к России, когда ни музея, ни монастыря в Херсонесе ещё не было.

Как известно, руины Херсонеса долгое время не исследовались. Местность эта была пустынной, заваленной грудами камней, отдалённой от городского “ядра” Севастополя. На берегу бухты с востока располагался военный и гражданский карантин, а с запада — городская бойня. Вот в таком “обрамлении” Херсонесское городище существовало многие десятилетия, на протяжении которых немногочисленные просвещённые его посетители могли только сожалеть (в том числе и в стихотворной форме) о том, что прославленная в летописях Корсунь — место крещения князя Владимира, находится в небрежении.
Я прихожу к тебе и тщетно б стал искать
Здесь града славного и поверять преданья:
Везде ничтожества и тления печать!
По сим ли насыпям и камням познавать
Следы блестящего держав существованья?
Е.П. Зайцевский. «Развалины Херсонеса» (фрагмент стихотворения).

Написал это стихотворение морской офицер Ефим Зайцевский в 1825 году. “Насыпи и камни”. А давайте-ка вспомним, что в Феодосии с 1811 года существовал археологический музей, в Керчи с 1810 году демонстрировалась коллекция Поля Дюбрюкса, а музей на ее основе открылся в 1826 году. В Севастополе очагом культуры была тогда Морская библиотека, в которой внимание просвещенной публики привлекали не только книги, но и “антики”, привозимые моряками из экспедиций в Средиземноморье. Музей, будь он даже открыт в то время близ херсонесских руин, посещать могли разве что служащие Карантина. Впрочем, я слишком отвлеклась от заявленной темы.

Судьбу заброшенных руин, бывших по документам “выгонными землями” города, где дозволялось пасти скот, а фактически находившихся во владениях Морского ведомства, решила власть духовная: знаменитый подвижник и златоуст — архиепископ Иннокентий (Борисов) в 1849 году начал масштабное возрождение христианских святынь в Крыму, получившее название “Русский Афон”. Одной из главных составляющих этого, как сейчас бы сказали, проекта, стало основание монастыря в Херсонесе. В марте 1852 г. император разрешил передачу 36,5 десятин (около 40 га) на территории городища Херсонеса для создания общежительной киновии. «Место, как впусте и без употребления лежащее, с охотою уступается г. адмиралом Лазаревым». Благочинный севастопольских церквей – протоиерей Арсений (Лебединцев), “пользуясь благосклонностью начальственных лиц” и “при пособии морских чинов”, «отгородил Херсонес с сухопутной стороны, заделав бреши древней городской стены». Первые работы по устройству монастыря начались уже в 1851 или даже годом ранее. Тема интересная, только начинает раскрываться, с волнением слежу за успехами коллег в этом направлении. В частности, В.В. Калиновский, к известным ранее сведениям о строительстве до Крымской войны в Херсонесе двух церквей и келий, добавил недавно факт о сооружении деревянных ворот для въезда на “церковный двор”. Где были эти ворота, которые монах Владимир полагал поставленными на месте древних (за них могли принять пролом в стене), точно сказать нельзя, но, скорее всего, они находились приблизительно там, где позднее были “чёрные ворота” послевоенного монастыря (немного не доходя до современного участка Античного театра).

Артиллерийские залпы последовавшей вскоре Крымской войны, ничего не оставили от первых строений киновии, в том числе, и от ворот, “шириной 6,5 аршин” .

Военные действия в Севастополе прекратились в октябре 1855 г. Первым ситуацию на городище описал о. Арсений (Лебединцев), рапортовавший архиепископу Иннокентию о том, что «…в Херсонесской киновии от церкви и двух зданий монастырских остались одни стены. Дорога к Херсонесу пересечена траншеями в разных направлениях от бывших ворот до развалин церкви, обследованной графом Уваровым, и оттуда к самой оконечности мыса проведена глубокая траншея к батарее, здесь неприятелем устроенной».

Настоящие каменные ворота были сооружены после окончания Крымской войны, уже при новом настоятеле, архимандрите Евгении. Именно тогда в монастыре были построены те здания, которые до сих пор определяют облик местности – настоятельский корпус, церковь во имя Семи священномучеников Херсонесских и Владимирский собор. Кроме того, при нем в монастыре появились оранжерея, гостиница, конюшня и другие хозяйственные службы, монастырь приобрел черты загородного поместья. Нам пока неизвестны изображения монастыря самой ранней поры, гравюры и фотографии представляют местность уже после начала строительства собора св. Владимира, т.е. после 1861 года. 23 августа того года Херсонес посетили император Александр II и императрица Мария Александровна, щедро одарившие обитель, и торжественно заложившие золотые червонцы и памятную табличку в основание собора. К их приезду соорудили Святые врата и элементы ограды – архитектурно оформленный въезд, от которого дорога полого вела вверх и вправо, к фундаментам будущего величественного здания.

На воротах (Святых вратах) были изображения русских святых — с одной стороны святого Владимира, с другой — святого Александра Невского. Посередине вверху располагалась надвратная икона — Крещение Спасителя в реке Иордан.

Эти ворота стали главными, а прежние приобрели функцию хозяйственных («черных») ворот, так как вскоре рядом был построен комплекс конюшни и скотного двора. Позже новые ворота изменили свой облик, но оставались главным – «парадным» входом в монастырь, подчеркивая доминанту Владимирского собора.

При детальном приближении, на этой известной фотографии, датирующейся так же, видимо, серединой 1860-х годов (1867?), с большим трудом, но всё же можно разглядеть парадные ворота со стороны монастыря. Достаточно монументальная была постройка.

Святые врата, парадные ворота, подверглись дополнительным “украшательствам” на рубеже XIX — XX веков, когда монастырь расцвёл и разбогател. В этот период он был обнесён оградой с башенками, по всей территории кипела работа по устройству цветников, была пристроена колокольня к скромной церкви Семи священномучеников херсонесских, парадная лестница и балконы — к Дому настоятеля, появились новые строения. Среди новых строений можно назвать и два маленьких зданьица с внутренней стороны ворот — сторожку и часовню. Вот так живописно выглядел главный вход в Херсонесский Свято-Владимирский монастырь в начале прошлого века:

А здесь мы видим вход в монастырь в престольный праздник, т.е., 15 июля 1910 года, очень живая и жанровая фотография, годится для иллюстрации какого-нибудь очерка о “России, которую мы потеряли”. Я её очень люблю, так как в ней — мириады мелких и внятных мне деталей, её хочется рассматривать и рассматривать, как полотно великого художника. На увеличенном фрагменте фотографии как раз видны — крыша сторожки и купол “привратной” часовни.

Упомянутые выше сторожка и часовня находятся на этом фотофрагменте справа.

Это лишь половина очерка о входе в Херсонес, продолжение скоро воспоследует. Дождитесь, не пожалеете!