ХЕРСОНЕС. “ДОМИКИ”.

Давно не писала заметок. Задолжала читателям продолжение очерка о входе в Херсонес, обязательно напишу, но сегодня о другом — дело в том, что я продолжаю посещать городской форум, где когда-то вела тему о Херсонесе, тему сдали в архив, но сам Херсонес, конечно, продолжает там обсуждаться. Мне, вроде бы, уже нечего обсуждать, но люди там заинтересовались херсонесскими домиками (один из них на фото обложки), ну, а я когда-то тоже ими интересовалась, как говорится, “по служебной необходимости”. Решила, что напишу на форум, но и здесь тоже опубликую эти сведения. Они не полные, но основаны на документах, я когда-то делала выписки в херсонесском архиве, в том числе и по этим живописным ныне домишкам. А что в Херсонесе не живописного? Всё со временем таковым становится в этом волшебном месте ))).

Каждый, кто прогуливался по херсонесскому городищу, видел эти небольшие двухэтажные (или — полутора-этажные, скорее) домики. Они не относятся к бывшим монастырским постройкам, которых в Херсонесе и сейчас большинство. Их называют “финскими”, они сборно-щитовые, делались на комбинате, а на месте собирались из деталей. Действительно, в этом минутном ролике по ссылке очень похожие дома, но в Херсонесе они оштукатурены по т.н. дранке, у них каменные фундаменты, крылечки, в общем, с особенностями. Говорят, что в них были предусмотрены все удобства (в ролике тоже видно), но для наших людей они явно были не приоритетны, так как со временем домики превратились в коммуналки, а канализация в Херсонесе всегда была “выгребная” (и сейчас так), так что туалеты скоро были вынесены наружу в виде всем знакомых дощатых сортиров, а ванные превратились в кладовки. Отопление в домиках было печное.

Сейчас “финских домиков” четыре, изначально было пять, один сгорел, если не ошибаюсь, в 1989 году, из-за неисправной электроплитки. На тот момент там проживало две семьи, одна из них — сотрудница музея с мужем и маленькой дочкой (без прописки). Другая семья к музею не относилась, стояла в очереди на расселение из заповедника (по постановлению горисполкома), им дали квартиру. Пожар был живописен и страшен, но чрезвычайно краток: около 4 часов вечера вместо домика мы увидели огромный костер, людей дома не было, по счастью, но вещи спасти никто не успел. Я была очевидцем, так как тоже проживала на территории музея, но в другом доме, бывшем монастырском. Но, обо всём по порядку.

История того, как территория закрытого советской властью монастыря в Херсонесе постепенно превратилась в “коммунальную квартиру”, достойна, конечно, подробного исследования, я лишь частично прикоснулась к этой теме в некоторых очерках. Известно, что перед войной в различных помещениях на территории городища проживали сотрудники музея и семьи военных 7-го полка 3-й Казанской дивизии, при этом музей пытался добиться полного выселения “соседей”.

После войны в Херсонесе удалось приспособить для жилья ряд помещений для семей немногочисленных сотрудников музея (в августе 1945 г. их было 18 человек), военных из расположенных на территории частей, гражданских специалистов. Появились и дома-самострои севастопольцев (так называемые “дикие домики”, их снесли в 1972 году, людям дали квартиры). В том же 1945 году на территории музея числится 18 жилых и подсобных зданий. В 1947 году отмечается в документах 30 квартиросъемщиков, а военные части в том году из Херсонеса были выведены.

Бытовые условия проживающих, конечно, были тяжелыми, но для того времени обычными. Электричество восстановили, а водопровод и канализация долго не действовали. Восстановление относительно нормальной жизни заняло около 10 лет, и это тоже достойный подробного описания период в истории музея. Но, продолжим “подбираться” к финским домикам.

Известно, что масштабное восстановление Севастополя было начато по приказу Сталина в 1949 году (к слову, Херсонесский музей в эту грандиозную программу включен не был, несмотря на соответствующие просьбы дирекции).

30 апреля 1949 года заключается договор между Херсонесским музеем и Управлением по восстановлению г. Севастополя при Совмине РСФСР (именуемом «Россевастопольстрой»). Первым пунктом музей предоставляет Россевастопольстрою на своей территории место для установки 5 (пяти) сборных деревянных одноэтажных стандартных домов отдыха без отрыва от производства для инженерно-технического персонала «Россевастопольстроя» с 1 мая по 1 ноября, в остальные месяцы дома должны быть закрытыми, находиться под охраной Россевастопольстроя. Эта организация обязывалась собрать домики к 25.06.1949 г. только на выделенных участках, глубина заложения фундаментов не должна превышать 35 см, подсобные помещения, сараи и т.д. запрещены, использование домов в качестве общежития и сдача в аренду третьим лицам — запрещалась. За пользование территорией Россевастопольстрой уплачивал музею 500 рублей в год. Оплата коммунальных услуг через домоуправление музея (после войны на территории музея проживало довольно много людей, в т.ч. сотрудники близлежащих воинских частей, был свой ЖЭК). Срок договора — с 30.04.1949 до 1953.

По утверждению Ю.А. Бабинова, в домиках, помимо архитекторов, проживали художники, занимавшиеся восстановлением полотна Панорамы обороны Севастополя, под руководством П.П. Соколова-Скаля.

На фотографии выше три из пяти домиков. Они располагались на холме над «Базиликой в базилике». Средний из трех и сгорел. На фото ниже еще два домика, тот, что справа назвали «дачей Паустовского», в которой он не жил. Об этом драматическом сюжете есть в Сети некоторое количество публикаций, на которые дам ссылки, чтобы не перегружать собственное повествование. О Паустовском в Херсонесе можно прочесть у севастопольского журналиста Михаила Лезинского, его коллеги из “Славы Севастополя” А. Калько, своими воспоминаниями о командировке к писателю поделилась и Ангелина Андреевна Зедгенидзе. Не знаю, какова тут доля художественного вымысла журналистов, но черновик письма-ответа Паустовскому, о котором рассказано в этих публикациях, я сама видела в архиве Херсонесского музея.

Любопытно, что домики не одноэтажные, как в договоре, а фактически двухэтажные, имеются т.н. мансардные этажи. Что уж говорить о пристройках и сараях, вскоре они, разумеется, появились, постепенно домики перестали использоваться как летние, люди жили там круглогодично.

В марте 1957 года тогдашний директор музея Инна Анатольевна Антонова пишет письмо управляющему стройтрестом № 38 (очевидно — так стал называться Россевастопольстрой) т. Колобову, где упоминает постановление Севастопольского горисполкома от 24 октября 1956 г. об освобождении и передаче на баланс Херсонесского музея сборных финских домиков: «…Несмотря на то, что соответствующее решение Сов.Министров по этому вопросу принято еще в 1953 г. и с Вами тоже была достигнута договоренность, до настоящего времени нам передан только один домик и одна комната и одна мансарда в двух других». В этом письме указано, что домики требуются для размещения экспедиций.

Еще любопытнее, что в последующих письмах-жалобах по поводу освобождения домиков (а жаловалась И.А. Антонова и в горком КПСС и в другие инстанции), как аргумент используется необходимость размещения экспонатов, которые были складированы еще с довоенного времени во Владимирском соборе, но, если вспомнить нехватку жилья в описываемый период, то, я просто уверена, что домики требовались для людей, а не для экспонатов.

В декабре 1964 года музей обращается в горисполком с просьбой объявить весь жилой фонд на территории Херсонесского музея служебным, так как «постепенно жильцами становятся люди, не имеющие трудовой связи с музеем, а бремя их содержания остается на музее». В это время в музее 11 жилых домов, не считая 5 финских домиков. Процесс масштабного расселения официально начался после объявления музея государственным заповедником в 1978 году. Было специальное постановление горисполкома и проживающие на территории люди стали получать квартиры в Севастополе.

Ну, кажется, последняя выписка у меня за 1984 год, протокол осмотра домика, который назвали “Дачей Паустовского”. «Сборно-щитовой, снаружи оштукатуренный, постройки 1948 г. [видимо, ошибка в документе — построили их по договору в 1949 г. — прим. Л.Г.] Фундамент из бутового камня, в нескольких местах имеет незначительную осадку, нарушена наружная штукатурка. Стены каркасно-засыпные, утеплительная засыпка осыпалась вниз, в квартирах невозможно поддерживать нормальную температуру. Наружная штукатурка стен в нескольких местах осыпалась, по всей штукатурке имеются беспорядочные трещины. Доски стен поражены гнилью, кровля шиферная, местами разрушена, протекает. Отмостки дома и входные цементные лестницы разрушены. В доме печное отопление, других коммунальных удобств нет. Износ здания более 65% .»

Сейчас в доме размещается один из музейных отделов. Тот же домишко, но уже в 2013 году, вид из т.н. Монастырского (Архиерейского) сада:

А ниже про тот дом, что стоит напротив “дачи Паустовского”. Я не стала писать обозначения, которые имеют все эти строения в музейной документации, так как в своё время в ней запуталась, а распутать уже не судьба ))) Хотя, видит Бог, я бы с удовольствием посидела бы в архиве и поразбирала бы эти ребусы. Эволюция названий, нумераций — тоже любопытная история.

Судьба домиков в последующий период была различной — в каких-то круглый год проживали “бездомные” сотрудники музея, у которых не было пока собственного жилья, какие-то зимой стояли пустыми и только летом заполнялись экспедиционным народом. Например, в этом домике (сразу у лестницы) долгое время проживала с семьёй заместитель директора музея по научной работе Г.М. Николаенко (сейчас — ведущий научный сотрудник). Когда их семья получила квартиру, домик стали использовать для проживания экспедиций. В частности, долго там квартировала американская экспедиция по исследованию хоры Херсонеса, под руководством профессора Джозефа Картера. Американцы называли домик “Дача 1”, так как им очень понравилось, что многие у нас в городе имеют подобные домики на дачных участках, а само это явление, любовь к дачному времяпрепровождению, они легко связывали с античными временами и жизнью древних херсонеситов на усадьбах хоры. Но это, как говорится, уже другая история. У меня их, как у Шахерезады, наверное ))).

Несколько лет назад домик подвергся “евроремонту”, окну зачем-то придали арочную форму, что, как мне кажется, выглядит смешно. В основном, он используется музеем как номерной фонд для поселения важных гостей, впрочем, я давно не знаю музейных реалий, может быть, у домика уже другое назначение.

Ещё два домика и сейчас — экспедиционные. Тот, что справа, если смотреть с “Базилики в базилике”, является домом для экспедиции Станислава Григорьевича Рыжова, “патриарха” херсонесского музея, которому мы обязаны открытием обширного участка городища в районе колокола. Именно “рыжовский домик”, покрашенный “весёленькой” розовой краской украшает обложку этой заметки (фото 2012 года), вид он имеет самый романтический и его даже снимали в каком-то фильме, насколько я знаю. У меня есть его давняя фотография, когда он был ещё невзрачным на вид, но вот с его крыльца вид великолепный. Так много людей считает его лучшим местом во Вселенной :)

Домик слева (если смотреть от “Базилики в базилике”) сейчас занят под лаборатории для обработки керамики одного из отделов музея-заповедника. В начале 1970-х годов служил базой экспедиции Института археологии УССР и его Крымского филиала, там и знаменитый Олег Иванович Домбровский квартировал, рядом он пристроил несколько вагончиков, потом их постановили снести (санэпидемстанция, конечно же :)) Этот же домик потом называли «Итальянской дачей», так как в составе экспедиции Техасского университета, с которым двадцать лет сотрудничал Херсонесский музей (в 1992-2012 гг.) пару сезонов или больше работали итальянцы из университета г. Лечче, некоторые из них там жили.

А это тот же домик, но уже в образе “Итальянской дачи”.

Вот, почти всё, что знаю, рассказала. Буду рада, если возникнут вопросы, поправки и дополнения, пишите в комментариях. Спасибо за внимание!